Колумнист Sputnik Абхазия вспоминает о погибшем в Отечественной войне народа Абхазии друге детства Абзике Гургулия, которому в этом году исполнилось бы 54 года.
С 1993 года у меня и моих близких друзей сложилась правильная традиция. Хотелось написать "добрая", но все-таки "правильная".
Каждое 19 апреля, что бы ни произошло, мы стараемся побывать в селе Кутол. Мы приезжаем сюда, чтобы почтить память нашего друга детства Абзика Гургулия в день его рождения. Скульптор очень точно отразил характер героя в камне. Именно этот взгляд исподлобья, уверенный и, может, даже жесткий и прямолинейный, передает всю его суть. Именно такой он был в жизни. И таким он остался навсегда в нашей памяти. И слова, выгравированные на граните, предельно правдиво передают нам смысл его поступка, его подвига: "Ради Родины я пожертвовал собой, мама!"
Не пожелал прятаться
Ему исполнилось бы 54, если бы в нашу жизнь не ворвалась война. Война бескомпромиссная, беспощадная во всем ее жутком обличье. Можно долго спорить, возможно ли было ее избежать, чтобы не испытать страшные потрясения, которые она принесла, чтобы не потерять родных и близких. Но всегда и везде история освободительного движения народов сопровождалась гибелью самых лучших, самых отважных сыновей и дочерей Отчизны. Такова безжалостная логика. Это сладкое слово "Свобода" всегда пишется кровью.
По другой правильной традиции мы стараемся каждое 24 августа побывать в Шроме, на том месте, где погиб Абзик. Туда надо пробиваться сквозь густые заросли и колючки, которые с каждым годом становятся все непролазней.
Когда я там оказался впервые, я осмотрелся вокруг и пытался для себя понять, зачем он дал именно тут свой последний бой? И мог ли он просто уйти от прямого боестолкновения с превосходящим по численности врагом, спрятаться? Конечно, мог. Ему достаточно было бы просто подняться метров на пятьдесят повыше и затаиться, выждать. Но это был бы не Абзагу. Он никогда не обходил проблемы и сложности стороной. И даже если это его самого не касалось. Он поразительно умел радоваться достижениям и успехам друзей и близких. И точно так же умел сопереживать и быть рядом в самую трудную минуту.
В нем природой, может быть, даже генетикой был заложен максимализм. Это его очень отличало от остальных. Это было его украшением, его достоинством. Но это стало причиной его гибели. История не любит сослагательного наклонения, но, может, все-таки правильнее было ему выжить тогда и вновь, и вновь, уже с другими силами и возможностями наносить урон врагу?
Момент истины
Он остался один на один с врагами в маленьком окопе на склоне горы. Отстреливался до последнего, подбадривая себя самого криками в адрес оккупантов, вводя их своей отчаянностью в ступор. Пока один из них не обошел его с тыла и не расстрелял в спину.
Страшная весть о его героической смерти моментально облетела Абхазию. Просто потому, что его знали все. Он выделялся своим эталонным поведением, природной статью и красотой, он был прирожденным лидером.
Для многих это был самый настоящий момент истины. Даже если оставался кто-то сомневающийся, он теперь понял, что нет другого пути, нет никакого компромисса, нет никакого прощения врагу. Именно в этом я вижу суть его подвига, цену его самопожертвования. Светлая память!
Алексей Ломия
