Все минувшие выходные в абхазском интернет-сообществе бурно обсуждали смерть троих и госпитализацию четверых рыбаков с турецкого сейнера – одного из зафрахтованных абхазскими компаниями по производству рыбной муки и рыбьего жира. Эти сейнеры уже много лет осуществляют у абхазского берега Черного моря вылов хамсы в период ее путины с декабря по март.

В пятницу 16 февраля пресс-служба Минздрава республики сообщила, что три человека с турецкого рыболовецкого судна скончались и их тела доставлены в морг Гагрской центральной районной больницы. А в реанимационное отделение Гагрской ЦРБ были доставлены четверо иностранных граждан с турецкого сейнера с признаками сильного отравления. Трое поступивших пациентов были подключены к кислороду, один находился на искусственной вентиляции легких. Состояние всех пострадавших медики оценивали как тяжелое. Реанимационное отделение, сообщалось также, обеспечено необходимыми медикаментами для оказания помощи пациентам.

Как сообщил «Апсныпресс» в тот же день заместитель главы Администрации города Пицунда Даут Вардания, судно пришвартовалось к причалу курорта Пицунда. С него спустились рыбаки и на самодельных носилках вынесли трех человек без сознания.

«Было трудно понять, что с ними произошло. Они не говорили по-русски. Предположили, что они отравились ядовитым газом, который выделяет рыба. Пострадавших доставили в Гагрскую больницу», – сказал Вардания.

Появилось много сообщений как абхазских, так и российских СМИ, где более подробно описывалось произошедшее. Все отравившиеся – граждане Турции, сообщили в Генпрокуратуре Абхазии. При чистке трюма отравились трупными газами от протухшей рыбы. Кстати, некоторые СМИ писали, что трупным «запахом», хотя это странно – запах не может отравить, это может сделать только газ, выделяющийся при разложении трупов самых разных живых существ.

Министр сельского хозяйства Абхазии Беслан Джопуа рассказал СМИ:

«Пострадавшим оказывается вся необходимая помощь. Судно из Турции находилось в водах Абхазии с начала путины, с декабря 2023 года. По имеющейся у нас информации, трюм на судне не открывали еще с Турции, и когда в пятницу один из рыбаков спустился в него, чтобы помыть, потерял сознание, двое других спустились следом за ним и тоже потеряли сознание, впоследствии все трое умерли отравившись. В трюме оказалась разложившаяся рыба еще с турецкого лова, чуть ли не с октября. При содействии абхазской стороны тела умерших рыбаков будут отправлены на Родину».

Что касается обсуждения в соцсетях, то оно началось еще до изложения официальной версии, озвученной министром сельского хозяйства, и каких только невероятных версий там не выкладывалось! Один пользователь предложил даже такую экзотическую: в том прибрежном районе моря проводилось лет десять назад разведывательное бурение на шельфе дочерней компанией «Роснефти», вот сейчас, мол, турки и пострадали от выброса ядовитых газов от этого… А у многих комментаторов смешались воедино самые разные темы – и давнишнее недовольство тем, что «турки нашу рыбу ловят», и возмущение запахами от прибрежных заводов во время производства рыбной муки, и участившиеся нынче сообщения о гибели птиц нырков… И более информированным пользователям пришлось разъяснять им многое. Вот несколько типичных комментариев:

• «Рыбаки в реанимации, нырки умирают. Что-то не то! Разбираться нужно!»
• «Жители уже не первый год жалуются на удушливый и тошнотворный запах во время добычи хамсы. А еще масляная пленка на морской поверхности… Но этот год вообще побил все рекорды».
• «Экология тут не при чем. Эти несчастные птицы попадают в сети турецких рыболовов, а потом их вынимают и просто бросают в море. Полуживых и мертвых море выбрасывает их на берег, вот и вся история».
• «Может, просто от пропана? Я часто видел, что они отапливают судно газовой плитой».
• «Люди с турецкого судна отравились газом, который излучает рыба. Вы когда-нибудь слышали о смертоносном рыбьем газе? Я в недоумении».
• «Рыба излучает... Что только люди не пишут».
• «Лишь бы не какой-то новый вирус...».
• «Это они так нашему морю надоели, что сама природа их отравила!!!»
• «Мне их не жалко».

Увы, доходило и до такого комментария, как последний, хотя большинство, конечно же, писали, как обычно, «Очень жаль людей и их семьи».

Сегодня мы поговорили с заместителем председателя республиканского госкомитета по экологии Мурманом Соломко. Он сказал, что официальная версия трагедии – это все же версия, а в расследовании причин госкомитет участия не принимает:

«Мы туда вообще допуска не имеем, без СГБ и без пограничников – или российские должны быть, или абхазские. Мы только с ними работаем. Когда нам нужно высаживаться на корабль с проверкой, мы привлекаем абхазских и российских пограничников… Такое бывает, когда в трюме собирается газ, когда не вентилировали, не откачивали. Может, сломалась вентиляция вытяжная. Может быть, туда проникал газ от двигателей, а это еще хуже. Такое тоже бывает. Когда мы в море проверяем их, мы заглядываем в трюмы, вниз спускаться нет смысла, если сверху все видно. Там всегда какой-то запах стоит, но чтоб от этого умереть…

– Если исходить из этой официальной версии, то непонятно, что им помешало выгрузить эту рыбу там еще, в Турции…

– Там много вопросов.

– А вот скажите, насколько знаете, как их тела собираются отправить на Родину…

– Турция, как известно, нас не признала, их корабли находятся здесь как бы нелегально, поэтому, думаю, будут решать эту проблему не поднимая шумихи. Здесь уже были случаи, когда трагически за борт падал человек, по неосторожности огнестрел был, но как-то они эту проблему решали. И от наших абхазских властей никаких официальных не было вмешательств. Тихо это делали, чтоб не раздувать ситуацию, чтоб грузины в очередной раз не возникли со своими вопросами.

– Ну, они сейчас и так уже отреагировали…

– Да, сразу отреагировали: незаконно ловят рыбу… Началось их бесконечное…».

Сегодня я узнал, что двоих турецких рыбаков из Гагрской ЦРБ уже выписали, еще двое находятся в отделении терапии. Доследственную проверку гибели троих проводит Транспортная прокуратура Абхазии, но о результатах пока не сообщает. А что касается их тел, то, насколько узнал, капитан судна не имеет права вернуться без них, наверное, именно так и будет решен вопрос их транспортировки.

Виталий Шария

Эхо Кавказа

Как явствует из Википедии, и не только из нее, первые четыре строчки в списке самых глубоких открытых и изученных пещер мира занимают расположенные в горном массиве Арбаика в маленькой Абхазии – Веревкина (2223 метра), Воронья-Крубера (2199 метров) и другие, и лишь за ними следуют пещеры из Австрии, Франции, Испании и так далее. На днях в СМИ появилась информация о том, что крымские спелеологи за несколько лет исследований обнаружили в Абхазии ряд новых пещер.

И тут же, как обычно в последние годы, в абхазском сегменте соцсетей зазвучали рассуждения о том, что пещеры, находящиеся на территории страны, должны носить абхазские названия.

«Эхо Кавказа» связалось сегодня с председателем Госкомитета по экологии Абхазии Савелием Читанава, чтобы поговорить на эту и другие темы. Он сказал:

«У нас установлена давнишняя связь с российскими спелеологами, достаточно плодотворная. Они обращаются к нам с заявкой на определенное время на проведение экспедиции. Они должны получить разрешение от государственного комитета по экологии Республики Абхазия по согласованию с Министерством по туризму. Без этого разрешения самостоятельно спускаться в пещеры нельзя. Ну, и по ходу исследования пещер в Абхазии возник вопрос, как нарекать здесь вновь открываемые пещеры, или залы в пещерах. Мы имеем такой печальный опыт предыдущих лет – четыре глубочайшие пещеры мира расположены на территории Абхазии, но названия их звучат на русском языке. Ну, это понятно – они открывались в советское время и назывались, как принято, обычно в честь тех, кто открывал их. Но вот сейчас крымскими спелеологами открыто 15 больших и малых пещер. Но мы ставили этот вопрос и раньше, и потому нынче эти спелеологи обратились к нам – как теперь их назвать. Они пока назвали их условно – Джарназ 1, 2, 3, 4, 5… Мы проведем совместно с ними заседание или рабочее совещание, где определимся. А названия должны звучать на абхазском языке по согласования с первооткрывателями.

– Они все тоже на этом массиве Арбаика, эти новые пещеры?

– Нет, новые пещеры открыты в верховьях Мчишты, на Бзыбском горном хребте».

Я сказал, что слышал и о таком экзотическом названии пещеры в Абхазии, как Лимпопо. Это когда же и как река из Южной Африки попала в Абхазию?

«Ну, это было раньше – с такими названиями, как Штаны Петра Великого, 1500 лет Киеву, Лимпопо… Это в советский период.

– У нас, понятно, разные масштабы с Россией. Там множество групп спелеологов создано. Ну, а наши… Я знаю, что есть такой Рудольф Барганджия…

– Если говорить о Рудольфе, то в самом деле в советское время у нас была спелеологическая группа, достаточно активно работавшая в абхазских пещерах. Это и Зураб Адзинба, и Рудольф Барганджия, и Фата Смыр… Ну, были у нас ребята… Но распалась группа, да и возраст уже… Но с прошлого года молодые ребята, объединившись под началом Фаты Смыра, пытаются создать такую группу, овладевая методикой исследования пещер. Я надеясь, что в скором времени мы будем иметь здесь у нас такую школу, такую группу, которая наравне с российским коллегами будет заниматься такого характера исследованиями.

– Причина того, что именно в Западной Абхазии сосредоточено так много пещер, известных во всем мире, объясняется, говорят, тем, что там известняковые породы, да? А они вымываются…

– Да. Они выщелочиваются и вымываются тысячелетиями, и образуются пустоты. А в Восточной Абхазии известняки имеют малое распространение.

– Но Отапская пещера – это все же известняки, да?

– Отапская – это известняки, да».

Виталий Шария

Эхо Кавказа

Ежегодно в Абхазии подводят цифры рождений и смертности, браков и разводов за минувший год, а также приводятся самые популярные имена новорожденных.

В конце 2023 года ЗАГСами Абхазии было зарегистрировано 953 новорожденных. Из них 523 мальчика и 430 девочек, то есть разница в пользу мальчиков по-прежнему велика. Если сравнивать с 2022 годом, то это на 189 малышей меньше. Правда, тут надо учесть, что в последние годы все больше рожениц предпочитает уезжать за рубеж, прежде всего в соседний Сочи, где им сразу оформляют пакет российской социальной помощи, включая материнский капитал. Там они и регистрируют, естественно, новорожденных. Полагают, что это сейчас около четверти рожениц в республике.

В первой тройке по рождаемости – Сухум, Гудаутский и Очамчырский районы. Самыми популярными именами оказались Леон и Санэль. А вот из самых необычных, как отметили в ЗАГСах, в том году были Мухаммадисо и Ноэми.

«Мухамадисо – это у нас в ЗАГСе было.

– Кто это, мусульмане, наверное, были?

– Нет, знаете, они служили когда-то давно вместе, и вот отец решил в честь своего сослуживца назвать сына. А о самых популярных в городе именах ничего не могу сказать, потому что очень разношерстные были. Может, Нестор чуть чаще других у нас встречался. И рождаемость маленькая, и имена самые разные, поэтому о популярных ничего не могу сказать».

В Абхазии в 2023 году было зарегистрировано 634 брака, что на 36 больше, чем в предыдущем. Больше всего их зафиксировано в Гудаутском районе – 130. На второй строчке Сухум и Очамчырский район, где было заключено по 106 браков. Но при этом резко выросло количество разводов – их в 2023 году было 514, в то время как в 2022 году – 162. Лидером по разводам стал Сухум – 149. На второй строчке Гудаутский район – 135. И если в целом по республике число разводов почти сравнялось с числом браков, то в большинстве ЗАГСов – даже превзошло. Вытянул ситуацию в целом Гальский район, где зафиксирован всего один развод. Я сказал Наале:

«Многие, наверное, обратили внимание, что что-то разводов резко больше стало.

– Разводов больше, чем браков стало. Почти в каждом ЗАГСе так.

– Чем это можно объяснить?

– «Молодые браки». Слишком рано женятся по возрасту, и никто ничего не хочет терпеть. Никто ничего не хочет сглаживать. Обиделись – и пошли на развод подавать.

– Ну вот раньше это была большая редкость в Абхазии - разводы.

– Да, чувства стеснения были. А сейчас – «У меня одна жизнь, я хочу прожить ее так, как хочу». У всех один ответ.

– То есть разводятся молодые, как правило?

– Вы знаете… Разводы, если посмотреть по возрастной категории – от 20 до 35 лет чаще всего. Но все мы люди. Бывает и после пятидесяти пяти, шестидесяти – не знаю, что с ними происходит.

– А есть ли браки с гастарбайтерами?

– Вы знаете, нет, в этом году не было в нашем ЗАГСе. Браки с иностранными гражданами есть, но это россияне, граждане Армении. С гражданами Узбекистана, Таджикистана не было.

– Смертность уменьшилась после 2022 года…

– Да, да, после ковида смертность уменьшилась».

А завершили мы разговор нынче с Наалой Шадания темой помещения, в котором находится Сухумский ЗАГС:

«У вас планируется какое-то улучшение здания, ремонт?

– Не могу сказать. Очень хотим. Письма написали и в Министерство юстиции, и в мэрию… Крыша протекает.

– Ничего себе… В столицах же стараются, чтобы Дворец бракосочетания был, а тут хотя бы крыша не протекала.

– Само здание уже в каком состоянии – ужасном. Наш министр юстиции этим вопросом вроде занимается».

Виталий Шария

Эхо Кавказа

Многие жители Абхазии и зарубежные туристы – то загорая на ее приморских пляжах, то прогуливаясь вдоль берега Черного моря – на протяжении множества лет спорили о том, что же возвышается на другом, противоположном, турецком берегу моря? Похоже на отчетливо видные вершины гор. Но как их можно разглядеть через более двести километров, отделяющие, скажем, Сухум, от Турции напрямик по морю? А если это мираж, какие бывают в пустынях? Но почему очертания этих гор, даже, похоже, горного хребта, повторяются одни и те же изо дня в день?

На днях кто-то из интернет-пользователей выложил четкий снимок этих гор за морем в абхазском сегменте Фейсбука и обратился к фейсбучным друзьям со все тем же вопросом: что это? Посыпались все те же разнообразные ответы, и лишь одна пользовательница ответила примерно так же, как и первый заместитель ректора Абхазгосуниверситета, директор Института экологии Академии наук Абхазии Роман Дбар, к которому затем обратилось «Эхо Кавказа», - это оптический эффект, зеркальное отражение реально существующих гор на турецком берегу. Итак, вот разгадка многих десятилетий, а для наших предков и столетий, в объяснении Дбара:

«При определенных условиях, особенно утром или в закатные часы, наблюдаются на противоположной стороне моря наблюдаются высокие горы, которые достаточно заметно возвышаются над линией горизонта. Возникает очень часто вопрос, что это – мираж, иллюзия или это реальные горы. Ну, а ответ на этот вопрос – это действительно реальные горы, но их увеличенное отображение. И этот эффект происходит в тот момент, когда температура поверхности моря зимой, или даже в любое другое время года, так соотносится с температурой атмосферного воздуха, что создается такая воздушная подушка над морем с разной плотностью воздуха, которая выступает в качестве линзы, увеличивающей это изображение. Поэтому это реальные горы, но если бы они были вот так видны не в оптическом эффекте, а в действительности, то они должны были быть во много раз выше, чем Эверест. Ну, а эти горы могут быть из Абхазии видны только если подняться на самолете по меньшей мере километров на восемь… А за счет вот этого оптического эффекта, преломления лучей света происходит с определенной периодичностью это явление, которое можно время от времени наблюдать с нашего берега».

Дбар уточнил, что горы, которые видны с абхазского побережья, с большой долей вероятности находятся на расстоянии 220 километров от нас. Это Лазистанский горный хребет в восточной части Понтийских гор. Нам видна самая высокая вершина Качкар (3 937 метров), которая находится в Турции на границе с Грузией. Он продолжил:

«Да, это восточная Турция, прямо на границе с Аджарией. Сама вершина находится фактически у границы».

Но если мы видим благодаря этой воздушной линзе горы в Турции, то, наверное, и турки, скажем, в Трабзоне, видят порой горы Главного Кавказского хребта над Абхазией. А еще подумалось: если наши предки в девятнадцатом веке вот так же сталкивались с этим природным эффектом, то, не исключено, призывавшие их отправиться в махаджирство, уговаривали, что вот же она, Турция, – рукой подать…

Виталий Шария

Эхо Кавказа

В сельском хозяйстве Абхазии есть два периода, почти совпадающие во времени года: сперва начинается мандариновая страда, а потом хамсовая путина. И сходство между ними, которое стало особенно ощущаться в последние годы, – в чередовании успешных и неуспешных сезонов, причем парадоксальным образом во время последних общество, как правило, молчит, а во время первых в интернет-сообществе звучит много возмущений.

Прошлый сезон в цитрусоводстве выдался урожайный, но из-за заторов при экспорте плодов через таможенный пост «Псоу» было много жалоб на долгое стояние перед границей, нынешний был неурожайный, но и жалоб не было. С путиной по вылову хамсы, которая длится в Абхазии с 1 декабря по 31 марта, получилось все наоборот. Год назад, когда квота на вылов составляла 30 тысяч тонн, долго ждали похолодания морской воды, когда рыба сбивается в косяки, но так больше двадцати процентов квоты и не выловили. Прогноз запаса в путину 2023-2024 годов основного промыслового вида, хамсы, на заседании Кабмина Абхазии 1 декабря прошлого года оценивался как средний, 90 тысяч тонн. Плата за 1 тонну выловленной хамсы составляет 2000 рублей, что на 200 рублей больше, чем в прошлом году. При этом уже много лет рыболовством в Абхазии занимаются турецкие суда, зафрахтованные абхазскими компаниями. Общий допустимый улов, или ОДУ, был определен в 27 тысяч тонн.

Сегодня «Эхо Кавказа» связалось с заместителем председателя госкомитета Абхазии по экологии Мурманом Соломко, и вот что он рассказал о путине:

«На данный момент она чуть-чуть притормозилась – в Очамчырском районе. Двое или трое суток вообще не ловили, дали подойти хамсе. И, проведя разведку, они в Гудаутский район перешли ловить. Штаб рыбной путины работает. Девять заводов – по производству рыбных муки и жира – работают. Первые 27 тысяч тонн там чуть-чуть осталось добрать – первый допуск…

– Я читал, что в два раза еще увеличили эту квоту…

– Увеличили, да, увеличили. Разведку провели в море… Знаете, как я вам скажу… Это все же охота. В прошлом году давали прогноз до 30 тысяч, а она вообще не пришла. Причем прогноз давала наука. То есть хамса была в водах наших, но не собралась до такой степени, что ее можно было вылавливать.

– То есть там температурный режим, помню…

– Я пришел к такому выводу… Сейчас девять-одиннадцать градусов температура воды. В прошлом году – до одиннадцати тоже опускалось, но хамса была в рассеянном виде по всему морю».

Но хороший улов и интенсивная работа заводов по переработке рыбы на сухумском Маяке и в восточной части Абхазии порождают много жалоб на ужасный запах, который доносится с этих заводов. Соломко говорит:

«Неделю назад мы проверяли все заводы. Запах стоит вот от этой жареной муки. Когда ее очень много, она действительно преподносит такие дискомфортные ощущения».

Но если бы дело ограничивалось только неприятными запахами… На днях в абхазском сегменте соцсетей вызвал активное обсуждение текст сухумчанки Виолы Кокоскир:

«Эту испуганную, измотанную чомгу 2 января я нашла на берегу. Крылья все слиплись от жирной массы, которая поднимается от трала. Мало того, что вонь стоит нереальная по всему берегу, невозможно плавать... Да, есть такие ненормальные, как я, которые плавают и зимой. Так вот, такой невозможности зайти в воду я не наблюдала никогда ранее, зимой вода обычно чистая, немного тяжелая от соли, а сейчас просто мертвое болото! И понятно, что этой бедной чомге было не выжить, я забрала ее домой. Птица отдохнула, восстановилась и отправилась назад, в море, в мир, в котором все ее существование. Но сможет ли она сопротивляться человеческой алчности? Мало шансов! Но пусть случится чудо, живи моя дорогая!»

«Заводы, которые занимаются переработкой хамсы, должны очищать свои стоки. Очистка стоков, или очистные сооружения, – дорогостоящее удовольствие. Поэтому проблема в этом заключается в первую очередь. Они не хотят нести расходы на очистку своих стоков. Поэтому и возникает эта проблема. Хорошо хоть это происходит в зимнее время, а не в курортный сезон, когда эффект от подобного рода вещей был бы во много раз тяжелей. Главная проблема заключается в том, что у нас много таких заводов и этим заводам, естественно, не хватает рыбы. И когда появляется рыба, они стараются ловить столько, сколько могут поймать. Сколько есть, столько ловят. А это означает, что фактически подрывают репродуктивное стадо следующего года и последующих лет. Вот, например, в прошлую путину поймали всего шесть с небольшим тысяч тонн. А перед этим поймали шестьдесят. Закономерность очевидна. То есть регулирование рыболовства – это первый самый главный фактор его устойчивого развития. Если долго не работает предприятие, потом и запускать его сложно. И эти вещи, о которых говорят экологи, имеют под собой совершенно конкретные экономические результаты».

Виталий Шария

Эхо Кавказа