Масштабный кризис в экономике Абхазии усиливается, республику ждут еще более непростые времена, чем до сих пор. Властям придется решиться на непопулярные реформы. В первую очередь, речь должна идти о сокращении огромного бюрократического аппарата.
Кризис во всех сферах в Абхазии приобрел уже хронический характер. К этому местные жители уже привыкли, почти как к традиционной чашке утреннего кофе. Но тут еще и пандемия.
Закрытые границы, ноль туристов и туманные перспективы. Ситуация, когда не знаешь, что выбрать:
• открыть курортный сезон и заработать немного денег — но при этом похоронить всю систему здравоохранения?
• или продолжить изоляцию от внешнего мира — голодными, но здоровыми?
«Денег нет»
Ничего хорошего не ожидается – зарплата бюджетникам за июнь и июль 2020 года будет идти с большим опозданием, уже сообщил премьер-министр Александр Анкваб.
Министр по налогам и сборам Даур Курмазия обреченно констатировал — резервов для пополнения бюджета больше нет.
Министр финансов Владимир Делба в той же прискорбной тональности спрогнозировал к концу года падение ВВП на 10 процентов и дыру в бюджете в два миллиарда рублей [около $430 млн].
Какие будут действия правительства, кроме как фиксировать безнадежную ситуацию, так никто и не сообщил. И уже давно пора заявить властям то, что вертится у всех на языке:
«Так жить нельзя».
Что не так с экономикой в Абхазии
О каких радужных перспективах может идти речь, если весь доход государственной казны идет на содержание работников бюджетной сферы? А половину из них составляет бюрократический аппарат, не способный что-либо путное сделать.
Бизнес просто не в состоянии содержать такую толпу чиновников.
Соотношение работающих в реальном секторе экономики и госаппарате один к четырем, а если сюда прибавить и пенсионеров, то и вовсе один к семи.
Если бы в феодализме количество помещиков было в разы больше, чем крестьян — этот строй и года не просуществовал бы. Несмотря на всю ущербность, там хотя бы были заложены элементарные законы экономики.
Но в современной Абхазии смена власти происходит посредством штурма президентского дворца. Возможно, поэтому законы экономики никто тут в расчет не берет. У власти есть уже выработанный на генетическом уровне страх перед непопулярными мерами.
Поговорить о реформах, продолжать мечтать и ничего не делать – с этим проблем нет. Но вот сделать что-то реальное – на это способностей и смелости не хватает.
Абхазская власть боится последствий любых своих действий.
А между тем именно из-за ее бездействия экономика оказалась в коллапсе.
Что надо сделать?
Пора уже президенту и правительству открыто сказать — бюджет не в состоянии содержать столь громоздкий по своим контурам и столь неэффективный по содержанию бюрократический аппарат.
Необходимы значительные (не на бумаге, а на деле) сокращения. Тем более, что лучшего момента для столь непопулярного действия может и не появиться.
Во-первых, пандемия и ее последствия изначально освободили электорат от благостных ожиданий.
Во-вторых, власть в Абхазии совсем новая, и что бы она сейчас ни сделала — ее свергать не будут. Определенный срок на раскачку обычно дается каждому абхазскому президенту, в это время даже злые и недовольные оппоненты не подходят к президентскому дворцу.
В-третьих, на улице лето, Абхазия живет в субтропиках, с голоду точно народ не умрет. Хуже, чем в 1990-е, точно не будет.
После грузино-абхазской войны (1992-1993 годы) шесть лет Абхазия сидела в жесткой блокаде, в том числе и со стороны России. Мужчины от 18 до 60 лет не могли легально попасть в соседний российский Адлер — а чуть ли не единственным доходом для людей тогда была возможность продать там мандарины.
Оттягивать ситуацию – себе дороже. К следующему году, может, мир и решит что-то с коронавирусом, но для Абхазии передышки точно не будет.
Впереди другое испытание — как минимум на четыре месяца встанет на ремонт единственная электростанция, питающая Абхазию — ИнгурГЭС.
Платить за потребляемую во время простоя ГЭС энергию, которую будет поставлять Россия, республика будет по российским тарифам. А они, как известно, почти в десять раз выше абхазских.
Москва потом спишет эти деньги с той финансовой помощи, что получает ежегодно Абхазия.
В начале 2020 года ИнгурГЭС встала всего на пару недель — а чек был примерно на 500 миллионов рублей [около $7,24 млн].
Сумма за четыре месяца может оказаться больше всего ежегодного транша, получаемого Абхазией из Москвы. Последствия пандемии для республики, по сравнению с длительным простоем Ингур ГЭС, покажутся цветочками.
Так что абхазской власти надо честно признаться перед своим народом, что дальше так жить нельзя.
Инал Хашиг
