В повестке российско-абхазских отношений в последние дни остро встали темы регулирования гражданского оборота недвижимости, привлечения иностранных инвесторов к модернизации энергетической системы, возможности российским банкам-кредиторам взыскивать с граждан Абхазии задолженности по договорам займа, а также приведения абхазского законодательства в соответствие с российским по вопросам регулирования деятельности некоммерческих организаций и иностранных агентов. О своем отношении к этой проблематике рассказал «Эху Кавказа» абхазский историк, политолог, бывший глава администрации президента Астамур Тания.
– Астамур, в последнее время на повестку дня вышли вопросы, которые российская сторона настоятельно рекомендует рассмотреть абхазскому правительству. В частности, это вопрос изменения законодательства по энергетике, позволяющие привлекать иностранных инвесторов к модернизации энергетической системы Абхазии. Какова ваша позиция и есть ли у вас какие-то опасения в связи с этим?
– Жизнь полна опасений. На самом деле, у нас электроэнергия не дешевая, у нас тарифы низкие. Электроэнергию производит ИнгурГЭС, и то, что поставляется в Абхазию, грузинская сторона зачисляет как потери. То есть они фактически оплачивают генерацию, поэтому у нас дешевые тарифы. Несмотря на это, мы ничего не сделали, чтобы привести в какое-то приемлемое состояние свои сети. У нас эта проблема остро стоит, и энергетическая проблема уже на пороге, она уже здесь. Ведь, когда света не будет, люди скажут: «Если вы не можете, подарите кому-нибудь, за рубль отдайте, лишь бы у нас был свет хоть по три рубля». Мы не можем оказаться в XIX веке, в периоде до электрификации, поэтому у нас будут непопулярные решения, я уверен. Как можно быть против инвестиций в энергетическую сферу? Я – за, естественно, но вопрос в условиях. Надо понять, что нам самим нужно и что мы в данный момент имеем. У нас треть потребления – это майнинг, а сколько люди за это платят? Это же большой бизнес. У нас все передающие коммуникации на ладан дышат, не сегодня, так завтра они рухнут. За счет чего их поддерживать? Либо за счет внутренних ресурсов, либо за счет внешних, либо за счет и тех и других. Надо подумать, как обеспечить, чтобы шла оплата и от населения, и от предприятий, и от майнинга, простыми запретами проблему не решишь.
– Астамур, а что вы можете сказать по вопросу продажи жилья иностранным гражданам. Он тоже очень настойчиво ставится российской стороной.
– В стране, у которой нет плана развития, к чему это приведет? Люди что-то приобретут, потом у них что-то отнимут. Куда-то инвестируют, и это тоже отберут, что у нас не было такой практики? Это закончится серией конфликтов. Никакого прорыва в экономическом развитии в нашем нынешнем состоянии не будет. Это же касается и идеи предоставить российским банкам те активы, которые люди им задолжали. Они физически это не смогут реализовать. Ни с помощью абхазской милиции… А что нужно будет из России полицию вводить, чтобы это решить? Никто этого делать не будет.
Просто надо понимать параметры работы российского бюрократического аппарата. У чиновников лежит повестка, они ее должны выполнить. Они ее выполнили, орден получили, а потом – хоть трава не расти. Такой у них подход. Если же логически посмотреть, я думаю, что не будет эффекта появления рынка недвижимости, не будет притока инвестиций… У нас сейчас любой завод или санаторий можно купить, нет ограничений. Почему не покупают? Значит, нет инвестиционного климата. А частный приобретатель последний придет что-то покупать. Если бизнес не хочет инвестировать в наши экономические сферы и ничего не приобретает, что, какой-то человек, за которым никто не стоит, купит здесь квартиру? Кто его защитит?
У абхазской стороны, к сожалению, на протяжении длительного времени отсутствует какая-либо стратегия социально-экономического и политического развития. Главные наши проблемы проистекают от этого. Если бы у нас была модель, мы бы на основании этой модели могли говорить с российскими партнерами. Могли бы им сказать, что это не вписывается в нашу модель, что мы представляем себе другие параметры развития Абхазии и параметры развития сотрудничества с российской стороной. Но мы ничего не предлагаем ни своему обществу, ни своим партнерам. Просто говорим на что-то «нет», на что-то «да». Наше государство находится на содержании у России, и не видно, что предпринимаются какие-то попытки наполнить свою экономику реальным смыслом. Этого же не видно.
– Астамур, как, по-вашему, почему Россия столько лет ставит эти вопросы, каждый раз встречая с абхазской стороны сопротивление?
– Эти вопросы вызывают общественный резонанс. Надо работать над их пересмотром, над пересмотром отношения к тому, что мы фактически сами себя поставили в положение людей, которые живут за счет налогоплательщиков другого государства. Вот в чем проблема. Когда мы этот вопрос решим, мы сможем аргументировать своим партнерам, что так вопросы не решаются. В России нет понимания, что у Абхазии и у России разные тактико-технические характеристики и разные характеристики общества. Они действуют по своим лекалам. В России есть мощная бюрократическая система, у нее своя логика. Надо объяснить и российским партнерам, и самим себе, чего мы хотим. Нельзя же все время жить в диком поле, когда-то у нас тоже будут действовать какие-то правила, мы же хотим интегрироваться в международное сообщество, в международный рынок, у нас же такая цель, мы же не хотим существовать в резервации? Такая проблема перед нами если не стоит, то встанет!
– Еще одно требование российской стороны к Абхазии – привести законодательство в соответствие с российским по вопросам регулирования деятельности некоммерческих организаций и иностранных агентов. Хотелось бы знать ваше мнение по этому вопросу. Зная практику Российской Федерации по отношению к НКО и присвоению статуса иностранного агента, нужно ли нам эту практику повторять, несет ли она в себе какие-то ценные для государства и общества составляющие?
– Я считаю эту практику ошибочной для России, я думаю, что они к этому пониманию рано или поздно придут. Как развивается человеческое общество? Оно идет по пути усложнения структур. Неправительственные организации – это способ самоорганизации, они могут существовать на средства, поступающие из разных государств, мы живем в глобальном мире. Искусственно сдерживать процесс развития общества, мне кажется, долго невозможно. Это то же самое, что, скажем, отказаться от технических достижений современности. Это указом не сделаешь. Надо исходить из того, что такова реальность, и учиться взаимодействовать с обществом посредством таких вот механизмов. Это тоже следствие того, как работает российская бюрократическая машина: у нее наследственная болезнь – стремление все взять под контроль. Если с этим переборщить, это приведет к эффекту закрытого сосуда с кипящей водой, рано или поздно его разнесет, если не будет выхода. Неправительственный сектор – это система коммуникаций между обществом и государством, одна из систем коммуникации. Если все поставить под контроль какого-нибудь государственного института, это будет частью пропагандистской машины. Я не думаю, что такие ошибки нам следует повторять в Абхазии. Да к тому же в Абхазии это сделать невозможно, потому что здесь очень развиты горизонтальные связи и существует солидарность. И у нас нет такого государственного механизма, который способен навязать полицейским путем свою волю. Исходя из характеристик абхазского общества, это запретить невозможно.
Придать неправительственному сектору статус чьих-то агентов не получится. В этом нет смысла, у нас невозможно какой-то сегмент общества заклеймить. В этом нет ни практического, ни политического смысла, это вопрос будущего. Если мы хотим, чтобы государство было конкурентоспособным, оно должно основываться на инициативе разных сегментов общества. Надо об этом прямо сказать российским коллегам, надо им объяснить, что это породит только конфликты.
Елена Заводская
